23 декабря – ИА SM.News. Пятеро старейшин экстремистского сообщества получили от 6,3 до 6,5 лет лишения свободы. Как выяснилось в ходе следствия, осуждённые проводили религиозные собрания, готовили проповедников, оказывали всестороннюю помощь своим последователям. Один из осужденных помимо прочего собирал деньги на поддержку организации. Преступления раскрыты сотрудниками УФСБ по Амурской области. В конце октября похожий приговор был вынесен в Тынде, где осуждены четверо лидеров «Свидетелей Иеговы» (Верховный суд признал «Свидетелей Иеговы» экстремистской организацией и запретил ее деятельность в России в 2017 год). .
Ячейки религиозной секты действовали в городах Приамурья десятки лет, и успели вовлечь в свои ряды многих амурчан. В числе последствий — разрушенные семьи и исковерканные судьбы. О том, что происходило под крышей этого сообщества, рассказал один из жителей Тынды, бывший последователь секты.
— Расскажите, что привело вас в эту организацию?
— Банальное любопытство. Попал я туда по молодости. Была середина 90-х годов, я только закончил школу, студентом еще не стал, работал. Хотелось ярких ощущений, а там всё было новое, необычное, незнакомое. Такие организации только начали появляться. В Советском Союзе их не было.
Встречали новичков очень доброжелательно, вежливо, как в телесериале. Все такие хорошие, правильные, говорят нужные вещи. Помимо собраний мы ходили в походы, проводили чаепития. Мне было всего 16 лет. В молодости все хотят общения.
В голову вбивали, что мы живем в последние дни, скоро конец миру, нужно срочно спасаться, а спасутся только они. Уверяли, что времени осталось мало, всё случится, чуть ли не в следующем году, а то и через месяц. Приводили примеры из новостей, уверяли, что всё происходящее совпадает с библейскими пророчествами. Нагнетали жути, но она только добавляла интереса. Я начал изучать Библию, которую до этого момента в руках не держал.
Туда многие приходили из-за проблем. Кто-то много пил, кто-то сидел на наркоте, у кого-то проблемы в семье. В моей жизни ничего такого не происходило, чтобы искать там отдушину. У меня были мама, папа — хорошая семья. Я сразу выбивался из общей картины, в моей жизни всё складывалось хорошо.
— Вы сами туда пришли или все же позвали?
— Как-то стоял на остановке, ждал автобус. Ко мне подошел незнакомый парень, давай рассказывать. Я взял у него журналы, приехал домой, начал изучать. В ближайшее воскресенье пошел на собрание.
Больше всего боялся, что узнают родители. Я скрывал от них свое новое увлечение, и такая тайная жизнь тоже добавляла интересных ощущений.
В итоге я не ошибся в реакции родителей. Рассказал им всё сам, они высказались категорически против, у нас доходило до конфликтов. Я какое-то время даже не ходил в организацию, вернул им всю литературу. Это был первый раз, когда я ушел, но порвать полностью с ними не смог.
Туда тянуло, поэтому вернулся. Родители в итоге пошли мне навстречу, разрешили посещать собрания, но на определенных условиях — не три дня в неделю, как положено, а только по воскресеньям. Родители думали, что таким образом мне меньше будут голову морочить.
Второе условие — не участвовать в поквартирных обходах. Город у нас все-таки небольшой, все друг друга знают. «Нечего позориться и нас позорить», — говорили мама и папа. По квартирам я все-таки ходил, это было обязательным требованием в организации. Мы раздавали литературу, проводили проповеди. Но я делал всё тайно.
— На собраниях что изучали?
— Библию изучали, специфичные журналы. Например «Сторожевая башня» (не знаю, стоит ли ее рекламировать) — обсуждения статей, публикаций. Опять же повторюсь, у них, достаточно, своеобразный взгляд на трактовку событий из Священного Писания.
Отдельное внимание школе теократического обучения. Там обучали, как воздействовать на людей во время поквартирных обходов или на улице. Например, как предлагать религиозную литературу, как воздействовать на людей в зависимости от их возраста, социального положения, уровня образования.
— Вы сказали, что ушли в первый раз, значит, был и второй?
— В 1997 году я поступил в колледж, свободного времени стало меньше. В то же время познакомился на собраниях с одним парнем, мы подружились. Он попал в организацию так же как я, по приглашению. Позже мой товарищ ушел в армию, видимо там многое переосмыслил. Когда вернулся, то про «Свидетелей» прямо сказал — нечего там делать. А мне заявил: «Ты даже по характеру к ним не подходишь. Это не твоё».
Года через четыре меня уже самого оттуда выгнали. Я к тому времени закончил колледж, поступил в институт. Там, кстати, получение высшего образования не одобряется.
— Выгнали? Такое возможно?
— Дело в том, что я никогда не отказывался от общения со сверстниками со стороны. В организации это не приветствуется. Мы были молодыми, участвовали в вечеринках, ходили на праздники. Допустим, кто-то увидел меня на День города в компании друзей с бутылкой пива в руке, информация сразу доносится до руководства организации. Посыпались претензии.
Есть там такая процедура — лишение общения. Это когда с тобой никто не разговаривает. Такое наказание. Я ушел примерно в 2004 году и сильно не жалел. Уже к тому времени понимал, что мне там тяжело.
Однако в 2007-2008 году вернулся. Захотелось тех первых ощущений молодости, когда все было новым и необычным. Второй раз в одну реку не зайдешь и ярких впечатлений я уже не получил. Ходил на собрания без энтузиазма. Примерно в 2010 году меня опять лишили общения, и я поставил жирную точку.
— Про лишение общения можно подробнее? Если в организации близкие родственники — они друг с другом тоже не разговаривают?
— Да, это касается их в полной мере. Я был свидетелем, когда родители отказывались от общения с родными детьми. Если родители попадают в организацию, то они обязаны обучать всему ребенка. Подводят к тому, что он тоже должен стать «свидетелем». Если ребенок лишается общения, от него, конечно, не отказываются, но отношения становятся сугубо официальными, отстраненными, из них уходит вся теплота и душевность. Как чужие люди.
Есть пример одной семьи, с которой я хорошо общался. Там мама и двое детей — брат с сестрой. Она таскала их на собрания, пока они были маленькими. Дети подросли, и парень ходить туда уже не хотел. Как только появилась возможность, он устроился на работу, снял квартиру, ушел из дома. Отношения с матерью сошли на нет, и в итоге уехал из страны. Общаются ли они сейчас, не знаю.
Был громкий случай в 90-х годах, о нем писали в нашей городской газете. В Тынде жила знаменитая семья врачей. Он очень хороший окулист, она то ли терапевт, то ли педиатр. Семья была очень известная, уважаемая, я их лично знал. Женщина попала в эту секту, и дело дошло до развода. И таких случаев много.
Если, допустим, ты в секте, а любимый человек нет, то могут сказать — выбирай, либо уходи. Вплоть до того, что молодежь должна подбирать себе спутника жизни только в организации, из своих.
Если входишь в организацию, все общение, все друзья только там. Близкие контакты с людьми из внешнего круга должны сводиться к минимуму.
— Какие еще запреты действовали в организации?
— Прямых запретов нет, но есть вещи, которые категорически не приветствуются. И подается это так, что выбора у тебя не остаётся. Не приветствуется служба в армии, мне в этом плане проще — я медкомиссию по зрению не прошел. Не приветствуется участие в военных операциях — запрещено брать в руки оружие. Не приветствуется участие в голосовании на выборах любого уровня — начиная с муниципального образования и вплоть до выборов президента. Потому что выбирается светская власть, а мы должны служить исключительно богу.
Переливание крови — очень больная тема. Был случай, когда из-за этого погиб ребенок. Он был в тяжелом состоянии, а родители не дали разрешение на переливание крови. Об это тоже писали в прессе.
— Вы про учебу упомянули. Чем плохо образование?
— Внушается мысль, что учебы в школе вполне достаточно. Потом идешь работать по рабочей профессии и развиваться дальше уже не нужно. Если собрался получить высшее образование, обрести престижную работу, расти по карьерной лестнице, значит, не очень хочешь служить богу. То есть не сможешь уделять ему достаточно времени.
На этом фоне как раз возникало много конфликтов. Я со временем устроился работать в газету, а это светская профессия. Журналистика — это постоянное общение за пределами организации, с их точки зрения это никуда не годится. Плюс, график ненормированный, сами понимаете. Времени на посещения собраний уже не хватает, начал пропускать.
Доходило до того, что: «А почему ты дворником не работаешь?». А зачем я тогда высшее образование получал? И я, в общем-то, никогда не стеснялся называть вещи своими именами. Часто говорил то, что думаю. По этой причине не вписался в их картину миропонимания. Они боялись, что собью кого-то с пути истинного.
Я ценю свободу и независимость, а там надо быть послушным. Если тебе говорят, что черное это белое, значит, ты должен кивать головой. Я не то чтобы любитель поспорить, но если вижу откровенный бред, который мешает человеку развиваться, то прямо об этом говорю.
